17 ноября/ 2020
Я позвонила маме и сказала: «мне нужна помощь, я умираю»
Честные рассказы поборовших анорексию девушек о том, что подтолкнуло их к отказу от еды и какой путь они прошли, борясь с болезнью.
Анорексия – не такая уж и безобидная болезнь. Это стойкое расстройство, которое характеризуется рецидивами и развитием различных соматических и психических расстройств.
Маргарита Айрей, Екатеринбург:
«Шесть лет назад у меня сорвалась свадьба и закончились непростые отношения. На фоне стресса я стала худеть. Уже тогда я весила 48 килограммов при росте 180 сантиметров, но меня это не смущало, у меня было много сил, плюс я занималась спортом.
Я стала по-другому есть. На завтрак ела хорошо, вместо обеда перекусывала, а после 16:00 вообще не могла есть. Если и ела, то меня сворачивало в узел от боли в животе. В какой-то момент я поняла, что за весь день съедаю, может быть, огурец. Ходила в зал по семь раз в неделю и изматывала себя донельзя. Настроение скакало, я плохо спала. Как-то утром я увидела себя в зеркале и испугалась. Я весила 42 килограмма, у меня торчали кости. Я позвонила маме и сказала: «мне нужна помощь, я умираю».
Маргарита Айрей, Екатеринбург:
«Шесть лет назад у меня сорвалась свадьба и закончились непростые отношения. На фоне стресса я стала худеть. Уже тогда я весила 48 килограммов при росте 180 сантиметров, но меня это не смущало, у меня было много сил, плюс я занималась спортом.
Я стала по-другому есть. На завтрак ела хорошо, вместо обеда перекусывала, а после 16:00 вообще не могла есть. Если и ела, то меня сворачивало в узел от боли в животе. В какой-то момент я поняла, что за весь день съедаю, может быть, огурец. Ходила в зал по семь раз в неделю и изматывала себя донельзя. Настроение скакало, я плохо спала. Как-то утром я увидела себя в зеркале и испугалась. Я весила 42 килограмма, у меня торчали кости. Я позвонила маме и сказала: «мне нужна помощь, я умираю».
У нас в городе есть клиника неврозов, но туда меня не взяли. Мне измерили давление, оно было 30 на 27, и сказали, что меня нужно класть либо в реанимацию, либо в дурку. Я сказала им, что ни за что туда не лягу. Развернулась и ушла домой реветь.
К лечению меня подтолкнула мама жениха, она сказала, что мне нельзя рожать, потому что у меня «100 процентов будет больной ребенок». Я стала пытаться нормально есть, набрала три килограмма и поехала обратно в клинику. Мы долго говорили с главным врачом, но он не хотел браться за лечение. В итоге мы договорились, что, если я хоть раз откажусь от еды, он переведет меня в «дурку».
Я провела в больнице два месяца. Первые два дня лежала под капельницами, чтобы выспаться. Потом – прием пищи, прогулки на улице, походы в туалет, групповые и индивидуальные занятия с психологами и психиатрами, и все под присмотром. В клинике я прошла через холотропное дыхание [комплекс мероприятий, который включает в себя ускоренное дыхание, использование этнической музыки, которые запускают цепочку реакций в организме – прим.редактора]. В ходе сеанса я погружалась в транс и переживала там воспоминания. Они проходили болезненно. Мне рассказывали, что во время транса бывает кто-то кричит, а кто-то судорожно дергается – тут каждый реагирует по-своему. Я ревела. После третьего занятия из меня как по щелчку ушли злость, обида, разочарование, и мне стало легче, но я не хотела продолжать это и ушла с последнего сеанса. Через 2 недели меня перевели на стационарное лечение. Я пила антидепрессанты, а потом сама с них слезла, хотя так делать категорически нельзя.
С начала болезни у меня было бесплодие. Я повстречала будущего мужа после клиники, он сказал, что хочет от меня ребенка, и я стала лечиться усерднее. Через полгода пропали проблемы со сном и едой, а после я смогла забеременеть. Беременность прошла хорошо, а год назад [в 2019 году – прим.редактора] у нас родилась девочка.
Благодаря дисциплине, врачам и своей дочери я победила анорексию. Но если я снова заболею, то вряд ли смогу выкарабкаться. Кишечник я уже никогда не вылечу».
Анна (имя изменено по просьбе героини),
Тверь:
«В 17 я была пухленькой и комплексовала из-за тела. В голове сидело, что мне не нравится, как я выгляжу. Позже начала заниматься танцами, у меня появились мышцы. Начала правильно питаться. Когда поняла, что не худею, а наоборот, начала ограничивать себя в еде. Мне казалось мало. Начала ходить в тренажёрный зал. Стала есть еще меньше и в какой-то момент меня разорвало.
Это была зима. Мой организм ныл от «контроля». Передо мной стоял стол, наполненный едой, и я съела абсолютно всё. Это был первый раз в жизни, когда я блевала с пальцами во рту. Физически не смогла сдержать съеденное и тогда до меня дошло – можно хавать сколько угодно.
Где-то год я делала так и не иначе. Но процессы организма стали неконтролируемыми, и я начала толстеть. Каждое утро отдавала все силы туалету. Еда выходила по рефлексу. Семья пыталась говорить со мной, но безуспешно.
Как-то раз мама отвела на иглоукалывание. После него у меня появились силы, и я стала меньше есть. В течение года у меня менялись вкусы и отношения к идеалам, но в голове я никогда себе не нравилась. Постоянные головные боли и головокружение.
Я всё худела и взвешивалась, но в какой-то момент поняла, что слишком быстро сбрасываю вес. Я стала весить 43 килограмма. С танцами завязала, со спортом тоже. Дошла до самого маленького веса – 40 килограммов.
Перестал работать желудок и без таблеток не могла переваривать пищу. У меня выпадали волосы. Ломались ногти. Не было месячных 9 месяцев. А давление падало до 60 на 45. Это труп. Становилось тяжелее вставать с кровати, и я перестала ходить в универ. В один день мой живот так разрывался от боли, что меня увезла скорая. Сделали промывание кишечника, ставили клизмы, давали слабительное. Хотели определить в больницу и начать лечение, но я не хотела. Под ответственность родителей меня забрали домой. Что это было заболевание и так жить не нормально – я не принимала.
Можно ли назвать спасением само принятие болезни? Я думаю, да. Три месяца я лежала дома с болями и страхом, что будет дальше. Папа приглашал домой врачей. Три месяца мне понадобилось, чтобы выбрать человека и довериться ему. Еще четыре ушло на принятие и выяснение истоков проблем. Спустя полгода с моим врачом я полюбила и приняла болезнь. Я сама захотела лечь в больницу. Да, я все еще анорексик, я знаю это. Но я пытаюсь и хочу вылечиться».
Ангелина Багдасарян, Москва:
«В 15-16 лет для меня сильным триггером стало мнение вокруг. Про меня говорили: «булочка, бегемотик, сладкий пирожок». Меня это просто на дыбы ставило. Я стала комплексовать. Попробовала питаться правильно. Параллельно я училась в школе, выпускные классы где-то, много танцевала и занималась спортом. Гоняла себя, чтобы стать тощей! Жила перекусами утром и вечером. К концу 10 класса я весила около 50 килограммов, здоровый вес. И хорошо было бы остановиться, но произошел ряд психологических событий – старшая сестра, чемпионка мира по легкой атлетики, была моим идеалом, а, приехав со сборов, она назвала меня пончиком. Потом умер дедушка. И следом меня кинул парень, кстати из-за веса. В итоге я похудела до 40 килограммов. У меня начали выпадать волосы и ломались ногти, а на коже появлялись пятна. Меня нервировали все и всё. Два года я так жила.
К лечению меня подтолкнула мама жениха, она сказала, что мне нельзя рожать, потому что у меня «100 процентов будет больной ребенок». Я стала пытаться нормально есть, набрала три килограмма и поехала обратно в клинику. Мы долго говорили с главным врачом, но он не хотел браться за лечение. В итоге мы договорились, что, если я хоть раз откажусь от еды, он переведет меня в «дурку».
Я провела в больнице два месяца. Первые два дня лежала под капельницами, чтобы выспаться. Потом – прием пищи, прогулки на улице, походы в туалет, групповые и индивидуальные занятия с психологами и психиатрами, и все под присмотром. В клинике я прошла через холотропное дыхание [комплекс мероприятий, который включает в себя ускоренное дыхание, использование этнической музыки, которые запускают цепочку реакций в организме – прим.редактора]. В ходе сеанса я погружалась в транс и переживала там воспоминания. Они проходили болезненно. Мне рассказывали, что во время транса бывает кто-то кричит, а кто-то судорожно дергается – тут каждый реагирует по-своему. Я ревела. После третьего занятия из меня как по щелчку ушли злость, обида, разочарование, и мне стало легче, но я не хотела продолжать это и ушла с последнего сеанса. Через 2 недели меня перевели на стационарное лечение. Я пила антидепрессанты, а потом сама с них слезла, хотя так делать категорически нельзя.
С начала болезни у меня было бесплодие. Я повстречала будущего мужа после клиники, он сказал, что хочет от меня ребенка, и я стала лечиться усерднее. Через полгода пропали проблемы со сном и едой, а после я смогла забеременеть. Беременность прошла хорошо, а год назад [в 2019 году – прим.редактора] у нас родилась девочка.
Благодаря дисциплине, врачам и своей дочери я победила анорексию. Но если я снова заболею, то вряд ли смогу выкарабкаться. Кишечник я уже никогда не вылечу».
Анна (имя изменено по просьбе героини),
Тверь:
«В 17 я была пухленькой и комплексовала из-за тела. В голове сидело, что мне не нравится, как я выгляжу. Позже начала заниматься танцами, у меня появились мышцы. Начала правильно питаться. Когда поняла, что не худею, а наоборот, начала ограничивать себя в еде. Мне казалось мало. Начала ходить в тренажёрный зал. Стала есть еще меньше и в какой-то момент меня разорвало.
Это была зима. Мой организм ныл от «контроля». Передо мной стоял стол, наполненный едой, и я съела абсолютно всё. Это был первый раз в жизни, когда я блевала с пальцами во рту. Физически не смогла сдержать съеденное и тогда до меня дошло – можно хавать сколько угодно.
Где-то год я делала так и не иначе. Но процессы организма стали неконтролируемыми, и я начала толстеть. Каждое утро отдавала все силы туалету. Еда выходила по рефлексу. Семья пыталась говорить со мной, но безуспешно.
Как-то раз мама отвела на иглоукалывание. После него у меня появились силы, и я стала меньше есть. В течение года у меня менялись вкусы и отношения к идеалам, но в голове я никогда себе не нравилась. Постоянные головные боли и головокружение.
Я всё худела и взвешивалась, но в какой-то момент поняла, что слишком быстро сбрасываю вес. Я стала весить 43 килограмма. С танцами завязала, со спортом тоже. Дошла до самого маленького веса – 40 килограммов.
Перестал работать желудок и без таблеток не могла переваривать пищу. У меня выпадали волосы. Ломались ногти. Не было месячных 9 месяцев. А давление падало до 60 на 45. Это труп. Становилось тяжелее вставать с кровати, и я перестала ходить в универ. В один день мой живот так разрывался от боли, что меня увезла скорая. Сделали промывание кишечника, ставили клизмы, давали слабительное. Хотели определить в больницу и начать лечение, но я не хотела. Под ответственность родителей меня забрали домой. Что это было заболевание и так жить не нормально – я не принимала.
Можно ли назвать спасением само принятие болезни? Я думаю, да. Три месяца я лежала дома с болями и страхом, что будет дальше. Папа приглашал домой врачей. Три месяца мне понадобилось, чтобы выбрать человека и довериться ему. Еще четыре ушло на принятие и выяснение истоков проблем. Спустя полгода с моим врачом я полюбила и приняла болезнь. Я сама захотела лечь в больницу. Да, я все еще анорексик, я знаю это. Но я пытаюсь и хочу вылечиться».
Ангелина Багдасарян, Москва:
«В 15-16 лет для меня сильным триггером стало мнение вокруг. Про меня говорили: «булочка, бегемотик, сладкий пирожок». Меня это просто на дыбы ставило. Я стала комплексовать. Попробовала питаться правильно. Параллельно я училась в школе, выпускные классы где-то, много танцевала и занималась спортом. Гоняла себя, чтобы стать тощей! Жила перекусами утром и вечером. К концу 10 класса я весила около 50 килограммов, здоровый вес. И хорошо было бы остановиться, но произошел ряд психологических событий – старшая сестра, чемпионка мира по легкой атлетики, была моим идеалом, а, приехав со сборов, она назвала меня пончиком. Потом умер дедушка. И следом меня кинул парень, кстати из-за веса. В итоге я похудела до 40 килограммов. У меня начали выпадать волосы и ломались ногти, а на коже появлялись пятна. Меня нервировали все и всё. Два года я так жила.
На лето я поехала в лагерь. Там научилась есть и блевать в туалет. Там у меня пошла интоксикация организма. Когда я вернулась, мама смотрела на 35 килограммов. Родители положили меня в больницу. Мне сделали 14 клизм и колоноскопию [метод, во время которого врач осматривает и оценивает состояние внутренней поверхности толстой кишки при помощи эндоскопа – прим.редактора]. Мне дали наркоз и за час операции врачи подарили мне инфекцию. Был восторг. Я проторчала там 2 недели. Меня посадили на таблетки специальные и выписали.
С горем пополам я успела сдать ЕГЭ. После экзаменов мама попросила сходить еще в одну клинику, ЦИРПП – центр изучения расстройств пищевого поведения. Вот тут меня раскопали наизнанку, хотя это была всего лишь консультация. Как только я легла туда, меня сразу же посадили на жесткую диету, дробное питание. Резко пытались заставить переваривать всю еду, это было омерзительно и сложно в первые дни. Меня в жизни никогда так не тошнило. В течение недели мне давали касторку, чтобы вечером я могла резко уснуть, а на утро у меня уже накопился запас, чтобы я могла пойти в туалет как нормальный человек. Дальше становилось и правда легче. Мне давали лекарства, проводились массовые беседы, как групповые, так и индивидуальные занятия, еще была йога и много занятий на развитие и т.п. Уже через две недели у меня была полнейшая эйфория. Я пробыла еще пару недель там, и меня выпустили.
Это было психическое расстройство. Я признала, что оно началось с мыслей и проблем в голове, а потом привело к физическим повреждениям. Я была не нормальная и тогда я это приняла».
С горем пополам я успела сдать ЕГЭ. После экзаменов мама попросила сходить еще в одну клинику, ЦИРПП – центр изучения расстройств пищевого поведения. Вот тут меня раскопали наизнанку, хотя это была всего лишь консультация. Как только я легла туда, меня сразу же посадили на жесткую диету, дробное питание. Резко пытались заставить переваривать всю еду, это было омерзительно и сложно в первые дни. Меня в жизни никогда так не тошнило. В течение недели мне давали касторку, чтобы вечером я могла резко уснуть, а на утро у меня уже накопился запас, чтобы я могла пойти в туалет как нормальный человек. Дальше становилось и правда легче. Мне давали лекарства, проводились массовые беседы, как групповые, так и индивидуальные занятия, еще была йога и много занятий на развитие и т.п. Уже через две недели у меня была полнейшая эйфория. Я пробыла еще пару недель там, и меня выпустили.
Это было психическое расстройство. Я признала, что оно началось с мыслей и проблем в голове, а потом привело к физическим повреждениям. Я была не нормальная и тогда я это приняла».
Что почитать еще?