Автор: Арабаджиева Анастасия
Редактор: Панова Полина

– Расскажи немного о себе.

– Я сама из города Норильска, служу здесь же в своём родном городе. Мне 22 года, я закончила 11 классов местной школы, после поступила в политех, выучилась на юриста, а потом ушла на контракт в армию. В армии я уже 1,5 года, при звании младшего сержанта. В школьные и студенческие годы увлекалась тхэквондо, получила мастера спорта международного класса.


– Ты упоминала в нашем разговоре, что вся твоя семья – военные. Как так получилось?

– Это, видимо, семейная династия. Папа и мама военные, только сестра грамотно от нас ушла [смеётся]. Папа всегда был моим примером, на маму я особо не смотрела: ну ходит в форме и все.


– В каком звании твои родители?

– Мама у меня майор, но уже в отставке. А папа – полковник, он ещё на службе. Брат – прапорщик, но служит в другом городе. Мы все в разных частях служим: папа в связистах, а я в ракетных войсках. Бабушка у меня вышла подполковником, а дедушка – капитан. Я пока единственная в семье с маленьким званием, но все еще впереди.


– Тебе помогло то, что родители военные?

– Я на военную службу поступала сама. У родителей такая позиция, они никогда не помогали ни мне, ни сестре. Мы всего должны добиваться самостоятельно.


– Я правильно понимаю, что ты сейчас занимаешься набором людей для контракта?

– Да, все так. В нашей части недобор, и начальник поручил мне найти людей. Каждый день я получаю сообщения от желающих, но многие уходят буквально через два-три месяца. Понимают, что им это не по душе. Это ведь не такая служба, как у срочников, это работа.


– Скажи, каковы шансы попасть в боевое подразделение?

– Шансы попасть в ВДВ, спецназ или в разведку есть. Но нужна хорошая физическая подготовка. Есть 4 разряда физической подготовки, со вторым и третьим не возьмут, тебе нужно иметь профессиональный или первый разряд. Тогда шансы есть, но в военкомате необходимо дополнительно пройти профотбор, где выявляется твоя реакция, умственные способности и психическое состояние.


– Допустим, у меня есть высшее образование и хорошая физическая подготовка. Единственное мое препятствие это профотбор?

– Это не единственное твоё препятствие. У меня процесс оформления в ракетные войска стратегического назначения занял полгода. Отбор был очень тщательный. Тестирование, полиграф, анализы на наркотики. Мы с девочками, которые служат в моей части, сначала проходили внешнюю комиссию и собирали справки, что мы нигде не состоим на учете, потом военкоматовская комиссия, а потом мы улетали в Красноярский край в пункт отбора и заново проходили всю медкомиссию там.


– С чем связан такой строгий отбор?

– Понимаешь, к девушкам относятся в армии как к обезьянам с гранатой. Сейчас в моей части, включая меня, всего 4 девочки, полтора года назад, когда я пришла, нас было всего трое.


– Расскажи поподробней про «Курсы выживания».

– Курсы выживания – просто рай для феминисток[смеётся]. Там никто на мальчиков и девочек не делится, все на равных, обязанности у всех одинаковые. Мы туда выезжаем раз в полгода на месяц. Там и строевая подготовка: мучают до потери сознания [смеётся], и марш-бросок, и стрельба, и бросание гранат. Оказанию первой медицинской помощи нас, конечно же, обучают в обязательном порядке. Под танками лежать, окопы рыть, в лесу ночевать – иными словами выживать. Вдруг война, а мы ничего не умеем.


– То есть это полноценная имитация военного положения?

– Да. Помню, самое жесткое – это была полоса препятствий, на которой везде были разбросаны внутренности то ли свиньи, то ли коровы. То есть это психологически сложно. Когда первый раз увидела, было противно, а мне отвечают мол, ну а что ты хотела, на войне все в два раза хуже.


– Много ли людей не справляются с этими курсами?

– Да, многие. Мой второй раз был зимой, условия жуткие, сугробы, сама понимаешь, выжить сложнее. И тогда со мной ездила женщина, которая на тот момент служила три года и имела звание лейтенанта, но это были её первые курсы выживания – до того она все время отказывалась. И буквально на третий день она не выдержала, написала отказ и разорвала контракт. Бывает, что уходят за неделю до конца. То есть ты почти месяц прожил с человеком бок о бок в одной казарме, а он берет и уходит. Оно, конечно, понятно – ежедневный психологический стресс, очень жесткий режим, все по уставу, не дай Бог где-то накосячил. Это очень тяжело, иногда даже мужчины уходят.

– Несколько лет назад в США был достаточно громкий скандал вокруг того, что стало известно о многочисленных случаях насилия и харассмента относительно девушек в армии.

– Ну, может быть и есть такие части, где... Но, по крайней мере, я пока была только в двух, ни с чем подобным я не сталкивалась.


– Как вообще относятся к девушкам? Наверняка, есть некоторая предвзятость?

– По отношению к себе я никогда не замечала предвзятости. Может быть, предвзятость и есть к некоторым девушкам, но все зависит от них самих и от их поведения. Как ты сама себя преподнесешь в части, как выставишь себя перед командиром. Либо ты нормальный трудящийся человек, либо ты прош*андовка, которая готова ради получения звания раздвинуть ноги.


– То есть ты никогда не ощущала дискриминации?

– Нет, никогда. Был момент, когда я была единственной девушкой в части, и ко мне всегда относились с уважением. Начальник разве что подшучивал, что присвоила себе ещё один праздник, 23 февраля [смеётся]. Помню, был случай, когда он привёл к нам в часть своего сына, которому на тот момент было лет 15. Сын удивился, спрашивает: «Пап, а почему девушки служат, это же мужская работа?». Мой начальник ему отвечает: «Понимаешь, сынок, есть такая профессия – защищать неслуживших, эту ответственность берут на себя и девушки». Больше у него вопросов не возникало.


– Как ты, кстати, относишься к 23 февраля и 8 марта?

– Адекватно. Меня поздравляют, как защитницу. Но, хотя я и военный человек, меня также и поздравляют и с восьмым марта тоже. Я все равно остаюсь женщиной. Я же будущая жена, будущая мать. Очень важный вывод, к которому я пришла, как человек, который вырос в семье военных, – это то, что происходит на работе, остаётся на работе. В семью ты это не тащишь. Армия – это серьёзный выбор, на который решится не то, что не каждая девушка, не каждый мужчина решится.

Один раз в Хабаровске во время «Школы выживания» я встретила одну женщину, она была командиром роты, и я просто была от неё в восторге. Мужиков она строит только так, а, когда мы с ней вдвоём сели чай пить, оказалось, что она простая, как пять копеек. Мы разговаривали с ней обо всем, она могла поделиться опытом, где-то что-то подсказать или как-то утешить. Понимаешь, строгой женщина должна быть только на работе при мужиках.


– Оль, а как ты относишься к феминизму?

– Скажем так, я сама не феминистка, ну, сама понимаешь. Я просто занимаюсь любимым делом. И для меня девушка, которая требует полного равноправия с мужчиной... я не понимаю их. Я не спорю: я тоже могу что-то просверлить, повесить телевизор, починить кран, сама сделать ремонт в квартире. Но, если у меня есть мужчина, я автоматически становлюсь слабой. Даже несмотря на то, что я мастер спорта международного класса по тхэквондо, я показываю свою слабость. На службе я одна, дома и отношениях я совсем другая. Я не могу забирать у мужчины обязанности. Я могу, но не хочу. Не важно, что я могу снести челюсть и служу в армии, все равно я остаюсь девочкой.


– Ты сейчас состоишь в отношениях?

– С недавних пор нет. Расстались мы потому, что я последние два месяца работала без выходных, домой приходила только спать. Вообще, многие пары расходятся потому, что не хватает личной жизни. Когда я ушла в армию, я потеряла очень много знакомых и друзей.


– Ты когда-нибудь жалела о своём выборе?

– На самом деле нет. Знаешь, ты к этому привыкаешь. Первое время очень тяжело, а потом это входит в привычку. Вот завтра у меня отгул, у мамы как раз день рождения, наконец смогу уделить время семье.

Да, я много интересного упускаю в гражданской жизни, но раз уж на то пошло, то и в армии бывает весело. Девочки, которые мне пишут по поводу службы по контракту, часто спрашивают: «А в армии интересно?». Для меня интересно. Мне интересно этим заниматься, интересно служить. Я старший оператор группы специального контроля, иными словами я отвечаю за своевременную связь между частями, у меня есть определенный доступ к закрытой информации. Раз в месяц мы как минимум на неделю выезжаем в тундру, проверяем там ракетные установки.


– В мирное время ты часто думаешь об угрозе войны?

– Я всегда стараюсь настраивать себя на то, что смена пройдёт хорошо и ничего плохого сегодня не случится. Я никогда не хочу ни о чем плохом думать.


– Кем ты себя видишь в будущем? В каком звании?

– Сейчас я звании младшего сержанта, планирую подняться до подполковника.


– Есть ли «стеклянный потолок», т.е. невозможность подняться выше определённого звания для девушки?

– Ну, если ты, например, посмотришь на Министерство обороны, то у нас есть женщины-генералы армии. Но, понимаешь, дойти до такого высокого звания без связей практически невозможно. Девушкам пробиться, естественно, сложнее. Лично я девушек по званию выше, чем полковник, не встречала.


– Что, если вдруг в будущем твоя дочь тебе скажет, что хочет продолжить династию и быть как мама?

– Я буду только за. Безоговорочно. И я очень благодарна своим родителям за то, что они меня услышали и позволили мне самой сделать выбор. Моя детская мечта сбылась.


– А если сын скажет о том, что не хочет служить? На твой взгляд мужчина обязательно должен служить?

– Ну, срочную службу придётся все равно отслужить. Надо.


– Потому что это долг родине или по другим причинам?

– У мальчишек в армии мозги на место встают, они уезжают совсем другими людьми. Не служил – не мужик [смеётся]. Многие аргументируют тем, что не хотят про*бывать [терять – прим.редактора] год жизни, но это не потерянный год, я считаю. Это нужно для того, чтобы поменять своё мировоззрение. Если у меня не получится сделать из сына человека, то пусть это хотя бы сделают в армии.


– На твой взгляд армия – токсичная среда, или это стереотип?

– На самом деле нет. Моему отцу во времена его службы приходилось сталкиваться с дедовщиной. Может быть, она и сейчас где-то есть. Все равно солдат отправляют в гробах до дома, груз 200 везут. Значит, что-то же там случилось? Кто-то же довёл его, заставил повеситься или вскрыть вены? Но у нас в части такого нет, даже если кто-то кого-то ударил или причинил действительно тяжелый ущерб здоровью, то он в любом случае понесёт наказание, такие проступки не остаются без последствий.

В нашей части мы наоборот всегда стараемся помогать другу другу и в случае чего поддерживать. У нас у одного срочника недавно погибли родители, мы скинулись и оплатили ему дорогу туда и обратно в родной город на похороны.

Наверное, самое главное в армии – это оставаться человеком. Не завышать себе самооценку только потому, что ты девушка, и ты служишь. Нет, этого быть не должно, нужно в любом случае оставаться человеком, что бы ни случилось.